Любовь можно получить только через боль

Ты же в детстве была послушной девочкой, правильной. Почему сейчас ведешь себя как шлюха

Все мы — дети, и неважно, сколько нам лет

На школьные концерты, где я выступала, он не приходил. На выпускном в институте его не было

Аня Тальникова выросла в счастливой семье. Мама и папа играли с ней, баловали, покупали игрушки, конфеты, красивую одежду. Называли принцессой. Настоящей девочкой. У Ани даже была своя комната: ее закрывали там, если она капризничала, вела себя плохо или не так, как надо. «Анечка, иди в свою комнату и не выходи оттуда, пока не успокоишься». Под кроватью Ани жили чудовища, которые выползали только тогда, когда она оставалась одна. «Они сидят там и ждут! Ждут, чтобы вылезти. Они делают мне больно».Аня Тальникова выросла в счастливой семье. Мама и папа играли с ней, баловали, покупали игрушки, конфеты, красивую одежду. Называли принцессой. Настоящей девочкой. У Ани даже была своя комната: ее закрывали там, если она капризничала, вела себя плохо или не так, как надо. «Анечка, иди в свою комнату и не выходи оттуда, пока не успокоишься». Под кроватью Ани жили чудовища, которые выползали только тогда, когда она оставалась одна. «Они сидят там и ждут! Ждут, чтобы вылезти. Они делают мне больно».Аня Тальникова выросла в счастливой семье. Мама и папа играли с ней, баловали, покупали игрушки, конфеты, красивую одежду. Называли принцессой. Настоящей девочкой. У Ани даже была своя комната: ее закрывали там, если она капризничала, вела себя плохо или не так, как надо. «Анечка, иди в свою комнату и не выходи оттуда, пока не успокоишься». Под кроватью Ани жили чудовища, которые выползали только тогда, когда она оставалась одна. «Они сидят там и ждут! Ждут, чтобы вылезти. Они делают мне больно».Аня Тальникова выросла в счастливой семье. Мама и папа играли с ней, баловали, покупали игрушки, конфеты, красивую одежду. Называли принцессой. Настоящей девочкой. У Ани даже была своя комната: ее закрывали там, если она капризничала, вела себя плохо или не так, как надо. «Анечка, иди в свою комнату и не выходи оттуда, пока не успокоишься». Под кроватью Ани жили чудовища, которые выползали только тогда, когда она оставалась одна. «Они сидят там и ждут! Ждут, чтобы вылезти. Они делают мне больно».Аня Тальникова выросла в счастливой семье. Мама и папа играли с ней, баловали, покупали игрушки, конфеты, красивую одежду. Называли принцессой. Настоящей девочкой. У Ани даже была своя комната: ее закрывали там, если она капризничала, вела себя плохо или не так, как надо. «Анечка, иди в свою комнату и не выходи оттуда, пока не успокоишься». Под кроватью Ани жили чудовища, которые выползали только тогда, когда она оставалась одна. «Они сидят там и ждут! Ждут, чтобы вылезти. Они делают мне больно».Аня Тальникова выросла в счастливой семье. Мама и папа играли с ней, баловали, покупали игрушки, конфеты, красивую одежду. Называли принцессой. Настоящей девочкой. У Ани даже была своя комната: ее закрывали там, если она капризничала, вела себя плохо или не так, как надо. «Анечка, иди в свою комнату и не выходи оттуда, пока не успокоишься». Под кроватью Ани жили чудовища, которые выползали только тогда, когда она оставалась одна. «Они сидят там и ждут! Ждут, чтобы вылезти. Они делают мне больно».Аня Тальникова выросла в счастливой семье. Мама и папа играли с ней, баловали, покупали игрушки, конфеты, красивую одежду. Называли принцессой. Настоящей девочкой. У Ани даже была своя комната: ее закрывали там, если она капризничала, вела себя плохо или не так, как надо. «Анечка, иди в свою комнату и не выходи оттуда, пока не успокоишься». Под кроватью Ани жили чудовища, которые выползали только тогда, когда она оставалась одна. «Они сидят там и ждут! Ждут, чтобы вылезти. Они делают мне больно».Аня Тальникова выросла в счастливой семье. Мама и папа играли с ней, баловали, покупали игрушки, конфеты, красивую одежду. Называли принцессой. Настоящей девочкой. У Ани даже была своя комната: ее закрывали там, если она капризничала, вела себя плохо или не так, как надо. «Анечка, иди в свою комнату и не выходи оттуда, пока не успокоишься». Под кроватью Ани жили чудовища, которые выползали только тогда, когда она оставалась одна. «Они сидят там и ждут! Ждут, чтобы вылезти. Они делают мне больно».Аня Тальникова выросла в счастливой семье. Мама и папа играли с ней, баловали, покупали игрушки, конфеты, красивую одежду. Называли принцессой. Настоящей девочкой. У Ани даже была своя комната: ее закрывали там, если она капризничала, вела себя плохо или не так, как надо. «Анечка, иди в свою комнату и не выходи оттуда, пока не успокоишься». Под кроватью Ани жили чудовища, которые выползали только тогда, когда она оставалась одна. «Они сидят там и ждут! Ждут, чтобы вылезти. Они делают мне больно». Аня Тальникова выросла в счастливой семье. Мама и папа играли с ней, баловали, покупали игрушки, конфеты, красивую одежду. Называли принцессой. Настоящей девочкой. У Ани даже была своя комната: ее закрывали там, если она капризничала, вела себя плохо или не так, как надо. «Анечка, иди в свою комнату и не выходи оттуда, пока не успокоишься». Под кроватью Ани жили чудовища, которые выползали только тогда, когда она оставалась одна. «Они сидят там и ждут! Ждут, чтобы вылезти. Они делают мне больно».Аня Тальникова выросла в счастливой семье. Мама и папа играли с ней, баловали, покупали игрушки, конфеты, краси

Аня Тальникова выросла в счастливой семье. Мама и папа играли с ней, баловали, покупали игрушки, конфеты, красивую одежду. Называли принцессой. Настоящей девочкой. У Ани даже была своя комната: ее закрывали там, если она капризничала, вела себя плохо или не так, как надо. «Анечка, иди в свою комнату и не выходи оттуда, пока не успокоишься». Под кроватью Ани жили чудовища, которые выползали только тогда, когда она оставалась одна. «Они сидят там и ждут! Ждут, чтобы вылезти. Они делают мне больно».Аня Тальникова выросла в счастливой семье. Мама и папа играли с ней, баловали, покупали игрушки, конфеты, красивую одежду. Называли принцессой. Настоящей девочкой. У Ани даже была своя комната: ее закрывали там, если она капризничала, вела себя плохо или не так, как надо. «Анечка, иди в свою комнату и не выходи оттуда, пока не успокоишься». Под кроватью Ани жили чудовища, которые выползали только тогда, когда она оставалась одна. «Они сидят там и ждут! Ждут, чтобы вылезти. Они делают мне больно».Аня Тальникова выросла в счастливой семье. Мама и папа играли с ней, баловали, покупали игрушки, конфеты, красивую одежду. Называли принцессой. Настоящей девочкой. У Ани даже была своя комната: ее закрывали там, если она капризничала, вела себя плохо или не так, как надо. «Анечка, иди в свою комнату и не выходи оттуда, пока не успокоишься». Под кроватью Ани жили чудовища, которые выползали только тогда, когда она оставалась одна. «Они сидят там и ждут! Ждут, чтобы вылезти. Они делают мне больно».Аня Тальникова выросла в счастливой семье. Мама и папа играли с ней, баловали, покупали игрушки, конфеты, красивую одежду. Называли принцессой. Настоящей девочкой. У Ани даже была своя комната: ее закрывали там, если она капризничала, вела себя плохо или не так, как надо. «Анечка, иди в свою комнату и не выходи оттуда, пока не успокоишься». Под кроватью Ани жили чудовища, которые выползали только тогда, когда она оставалась одна. «Они сидят там и ждут! Ждут, чтобы вылезти. Они делают мне больно».Аня Тальникова выросла в счастливой семье. Мама и папа играли с ней, баловали, покупали игрушки, конфеты, красивую одежду. Называли принцессой. Настоящей девочкой. У Ани даже была своя комната: ее закрывали там, если она капризничала, вела себя плохо или не так, как надо. «Анечка, иди в свою комнату и не выходи оттуда, пока не успокоишься». Под кроватью Ани жили чудовища, которые выползали только тогда, когда она оставалась одна. «Они сидят там и ждут! Ждут, чтобы вылезти. Они делают мне больно».Аня Тальникова выросла в счастливой семье. Мама и папа играли с ней, баловали, покупали игрушки, конфеты, красивую одежду. Называли принцессой. Настоящей девочкой. У Ани даже была своя комната: ее закрывали там, если она капризничала, вела себя плохо или не так, как надо. «Анечка, иди в свою комнату и не выходи оттуда, пока не успокоишься». Под кроватью Ани жили чудовища, которые выползали только тогда, когда она оставалась одна. «Они сидят там и ждут! Ждут, чтобы вылезти. Они делают мне больно».Аня Тальникова выросла в счастливой семье. Мама и папа играли с ней, баловали, покупали игрушки, конфеты, красивую одежду. Называли принцессой. Настоящей девочкой. У Ани даже была своя комната: ее закрывали там, если она капризничала, вела себя плохо или не так, как надо. «Анечка, иди в свою комнату и не выходи оттуда, пока не успокоишься». Под кроватью Ани жили чудовища, которые выползали только тогда, когда она оставалась одна. «Они сидят там и ждут! Ждут, чтобы вылезти. Они делают мне больно».Аня Тальникова выросла в счастливой семье. Мама и папа играли с ней, баловали, покупали игрушки, конфеты, красивую одежду. Называли принцессой. Настоящей девочкой. У Ани даже была своя комната: ее закрывали там, если она капризничала, вела себя плохо или не так, как надо. «Анечка, иди в свою комнату и не выходи оттуда, пока не успокоишься». Под кроватью Ани жили чудовища, которые выползали только тогда, когда она оставалась одна. «Они сидят там и ждут! Ждут, чтобы вылезти. Они делают мне больно».Аня Тальникова выросла в счастливой семье. Мама и папа играли с ней, баловали, покупали игрушки, конфеты, красивую одежду. Называли принцессой. Настоящей девочкой. У Ани даже была своя комната: ее закрывали там, если она капризничала, вела себя плохо или не так, как надо. «Анечка, иди в свою комнату и не выходи оттуда, пока не успокоишься». Под кроватью Ани жили чудовища, которые выползали только тогда, когда она оставалась одна. «Они сидят там и ждут! Ждут, чтобы вылезти. Они делают мне больно». Аня Тальникова выросла в счастливой семье. Мама и папа играли с ней, баловали, покупали игрушки, конфеты, красивую одежду. Называли принцессой. Настоящей девочкой. У Ани даже была своя комната: ее закрывали там, если она капризничала, вела себя плохо или не так, как надо. «Анечка, иди в свою комнату и не выходи оттуда, пока не успокоишься». Под кроватью Ани жили чудовища, которые выползали только тогда, когда она оставалась одна. «Они сидят там и ждут! Ждут, чтобы вылезти. Они делают мне больно».Аня Тальникова выросла в счастливой семье. Мама и папа играли с ней, баловали, покупали игрушки, конфеты, краси

не выходи

не выходи

не выходи

плохо

вела

Благополучные семьи — явление, на первый взгляд, не претендующее на драму и тем более на трагедию, но каждому, кто столкнулся с ним в детстве, есть о чем рассказать

//о книге

И часто эта история — не про игрушки и конфеты, а про травмы: неочевидные, еле различимые, поверхностные как будто даже, но на деле — глубокие и болезненные.

«Группа продленного дня» — как раз о таких. О «несуществующих» травмах детей из благополучных семей.

Взрослые, успешные и, на первый взгляд, полноценные люди напоминают школьников на группе продленного дня: предоставленных самим себе, уверенных в собственной «крутости», но на деле — растерянных и одиноких.

Герои этой книги не ходят к психологу и не пытаются разобраться в себе: они раз за разом совершают одни и те же ошибки, приводящие к разрушающим их собственные жизни последствиям.

благополучная семья

детство

одиночество

теневая сторона

детские травмы

услышать себя

психологическая драма

самоидентификация

конфликты с семьей

деперсонализация

токсичные отношения

газлайтинг

фригидность

бытовое пьянство

слабая связь с собой

половые извращения

обесценивание

Работала помощником судьи, корреспондентом, редактором, ведущей. Писала сочинения для одноклассников, рекламные тексты — для брендов, постельные сцены — для себя, вела блог и колонку в журнале. Рассказ «22:45» опубликован в литературном журнале CWS «Пашня».

Игорина Рускова — писательница, журналистка. Три высших: юрфак, журфак, лавфак, училась в Creative Writing School и Band.

«Группа продленного дня» — мой первый роман. Я позиционирую его как «фикшн, основанный на реальных событиях», но все же настаиваю на том, что в данном случае художественная выдумка явилась не столько вынужденным отказом от документальности как таковой и уж тем более не попыткой нарушить законы, по которым она существует в литературе, сколько стала сумасбродным авторским экспериментом в попытке помочь читателю заметить в каждом из нас — в себе в первую очередь — ребенка.

«

//кому понравится